24 СЕНТЯБРЯ...
День 21 сентября славный, незабываемый день!
Чуть забрезжил рассвет, немцы повели наступление на III б-н. Батальон, успевший прочно окопаться, спокойно и уверенно отбил атаку, без поддержки артиллерии и пулеметов, одним ружейным огнем, не подпустив противника ближе чем на 500-600 шагов, причем своим метким огнем нанес наступавшим немецким гренадерам серьезные потери.
Буквально, в этот день роли переменились: пролежав до 4-5 часов дня г, грязи перед нашими окопами немцы вдруг не выдержали, поднялись и бросились бежать назад, преследуемые сосредоточенным огнем. Нужно отметить, что как раз во время наступления немцев, к б-ну вернулась 12 рота. Эта рота не имела готовых окопов и можно было наблюдать редко красивую картину, как рота, как бы на показном тактическом ученье удлиняла цепь б-на, выходя на его правый фланг... Незабываемая картина первых боев! Какие спокойствие и выдержка, какой редкий прицельный огонь, когда каждый выцеливает... плавно нажимая на спусковой крючек, затаив дыхание,... не моргнув глазом....
В б-не царит подъем духа.
Невзирая на сильный артиллерийский огонь, продолжавшийся до наступления сумерек, никто не дрогнул, даже 12 рота, лежавшая на открытом месте, едва-едва успевшая врыться в землю для стрельбы с колена.
Но редчайшую стойкость проявил в этот день II б-н. Этот б-н, стиснутый в междуозерном дефиле, окопался в несколько линий, вправо от шоссе Сувалки-Филиппово, преградив немцам удобную шоссейную дорогу от д. Тацево на Сувалки. Ближайшая рота к немцам, 5 рота Капит. Сабеля, окопалась у южного выступа озера Окунин, как раз на высоте верстового столба (двухверстная карта изд. 1913 г.). На ней, как на главном препятствии на своем пути, немцы сосредоточили с утра сильный огонь тяжелой и легкой артиллерии, подготовляя прорыв II Кавказского арм. корпуса. Удар, за которым с таким напряжением следили в Штабе 10 армии, заносился от д. Тацево.
От стойкости Эриванцев зависела участь боя. Резерва не было и в случае неустойки, отход по всему фронту делался неизбежным.
Для уяснения картины боя, нужно сказать, что позиция II б-на не была специально выбрана. Б-н просто-напросто окопался там, где его остановил немецкий огонь 21 сентября. Немцам отлично было видно все наше расположение до мельчайших подробностей. Открывая огонь, они били наверняка, на выбор. С утра до вечера методически неслись очереди за очередями. Это не был ураганный огонь последующих времен, когда эффектно сносилось с лица земли все на целых площадях, не считая числа выпущенных снарядов, — нет, это был огонь прицельный, где виден результат от каждой очереди снарядов. Уже, живя во Франции, в годы эмиграции, всем нам приходилось просматривать известный французский журнал «Иллюстрасион» за годы Великой войны, в котором, среди массы интересных фотографий боевых эпизодов на Западном фронте, особенное впечатление производят снимки с аэропланов Верденских фортов «Дуомона» и «Во»: вашему взору рисуется, как кавернами оспы изрытое, громадное поле, на котором едва-едва проступает контур бетона фортов, занесенный землею...
Воронка на воронке! Ничего живого. Все снесено с лица земли!... И непонятно «непосвященному», — кто и как мог держать эти форты?...
Изумительная и страшная картина! Ибо, ведь, неоспоримо документальна фотография, зафиксировавшая проявленный здесь человеческий героизм!
Кажется, приложи такой снимок и не нужно будет никакого текста. Но «посвященным», видевшим своими глазами картину разрушений в 5 роте 24 сентября 1914 года, понятно, что без пояснительного текста, все-таки, не обойтись, ибо все в жизни относительно и познается сравнением.
Снимок фортов «Дуомона» и «Во» сделан после целого ряда многодневных боев, когда части войск, их защищавшие, многократно сменялись. Фотографический аппарат передал не событие дня, а целый комплекс наслоенных друг на друга событий. К тому же, под слабыми, едва заметными очертаниями бетонных контуров фортов где-то, на значительной глубине, шла, неуловимая для объектива фотографического аппарата, жизнь... Атака!!! И люди выползали из всех уцелевших участков форта наружу, для отражения атаки...
Что же сказать про II б-н Эриванцев и особенно про его 5 роту, наспех окопавшихся в болотистом грунте и прикрывшихся как щитами, рыбачьими лодками? Что же подумать, когда края воронок разорвавшихся снарядов на маленьком клочке земли сошлись своими краями... над одними и теми же защитниками, в один и тот же день 24 сентября?! И когда, при этом, никто не дрогнул, никто не побежал!
54 убитых, 112 раненых, двое лишились рассудка; все, в той или иной степени, оглушены и контужены; Мл. оф. роты Прапорщик Котляревский откопан гренадерами в бессознательном состоянии. — Вот потери в одной только 5 роте Капитана Сабеля за этот день.
Капитан Адальберт Иванович Сабель с восторгом отзывался о гренадерах. Ведь находились люди, которые в этом аду, сами вызывались бежать на нашу батарею, чтобы она открыла огонь и тем облегчила бы положение роты, лежащей под расстрелом, как на ладони.
Гренадер из латышей Янулис, под сильнейшим артиллерийским, пулеметным и ружейным огнем, ушел в тыл с донесением, разыскал батарею, передал о положении 5 роты и б-на, благополучно вернулся назад... но все-таки был разорван на куски, несколько позже, в тот же день, войдя в число пятидесяти четырех.
Кто думал тогда о героизме? Кто понимал тогда, что именно тут наносится мощный удар, на пути которого оказался II б-н Лейб-Эриванцев?
Нужно было, чтобы прошли годы, чтобы немногие уцелевшие рядовые бойцы 24 сентября, узнали, что в этот день на Лейб-Эриванцев с верой и надеждой взирало высшее начальство... что день 24 сентября не совсем обычный день, а день их славы.
Вот как свидетельствует об этом эпизоде сражения б. Командующий 10 армией Ген. от инф. Флуг, записью в своем дневнике: ...«25 сентября 1914 г. Вчера, после треволнений, испытанных утром, наступил еще тяжелый кризис днем. Воспользовавшись приостановкой действий, особенно на опасном для немцев направлении III Сибирского корпуса, противник решил сокрушительным ударом прорвать наш центр... Никогда в жизни я не испытывал того, что пришлось испытать вчера, когда была получена телеграмма Мищенко, что противник направил удар от дер. Тацево и что противопоставить этому удару Мищенко может только Эриванский полк, единственный оставшийся в его распоряжений. Минуты казались вечностью, пока не получилась наконец депеша: Эриванцы отбили все атаки»...
В письме своем от 16 августа 1925 года на имя Ген. Шаншиева, старейшего Эриванца находящегося «за рубежом», Ген. от инф. Флуг, по поводу боя 24 сентября пишет: ...«память о дне 24 сентября жива во мне и поныне, так как минуты, подобные пережитый мною в тот день, не забываются. Несомненно, что Эриванцы своею доблестью выручили 10 армию из тяжелого кризиса и я до сих пор не могу освободиться от чувства досады на то, что бюрократическое отношение к делу со стороны начальства С.-З. Фронта не позволило мне выхлопотать полку ту высокую награду, которую он безусловно заслужил»...
Поздно вечером 24 сентября, на позицию II б-на. прибыл Командир полка Фл.-Ад. Полковник Мдивани, в сопровождений Поручика Снарского, чтобы на месте ознакомиться с положением в б-не. Поручик Снарский, вспоминая об этом посещенни, рассказывал, что впечатление от разрушений и морального состояния людей, все говорило за то, что II б-н пережил «ад».
Так как из докладов выяснилось, что позиция совершенно открытая и к тому же сильно стеснена с одной стороны озером, а с другой котловиной, б-ну приказано было осадить на версту назад и окопаться на линии IV б-на, что и было выполнено за ночь.
На этих местах полк бессменно простоял до 10 октября, когда, наконец, пришла первая за войну смена — Мингрельский полк. Эриванцы отошли на отдых в дер. Бяловоды.
Общие потери за эти бои выразились следующими цифрами: убит 1 офицер, 17 офицеров ранено и контужено и выбыло из строя около 500 гренадер убитыми и ранеными.
Все офицеры за эти бои получили первые боевые награды, а гренадеры — по 2 Георгиевских креста на роту. Среди первых Георгиевских кавалеров, — будущий знаменщик и кавалер всех четырех степенен Георгия и Георгиевской медали унт. оф. Уваров. Вольноопределяющийся 9 роты Цыганков, за отличное поведение в бою награжден Георгиевским крестом 4 степени и откомандирован в военное училище.