БОИ В ЛЕСУ У д. д. ОРЛОВО-ПОДВЫСОКЕ
16 и 17 октября 1914 г.
Обстановка перед боем 16 октября рисуется в таком виде: части 1 герман. дивизии, занимавшие линию от опушки леса у д. Волька — юго-вост. выступ д. Подвысоке — болото сев.-зап. д. Орлово, вели наступление при поддержке частей 4 бригады 2 пех. дивизии того же I герм. корпуса, на участок позиции нашего XXII (Финляндского) корпуса, части которого примыкали слева к 51 пех. див. II Кавказ, арм. корпуса у отметки «13» на шоссе у д. Орлово. 15 октября в этом районе шел сильный бой.
В полдень, позиция Финляндских стрелков оказалась прорванной в нескольких местах: так, 1 Гренад. полк 1 бриг. 1 герм. дивизии захватил окопы на линии оз. Ролесиг — выс. 81,8; 43 пех. полк 2 бригады 1 дивизии взял высоту 91,8. Части 41, 33 и 43 герм. полков атаковали севернее высоты 91,8. После полудня наступил кризис боя, который угрожал флангу и тылу нашей 51 пех. дивизии.
III б-н Эриванцев, под командой Капитана Кузнецова, вызванный еще 11 октября в распоряжение начальн. 51 п. див., был направлен Начальником этой дивизии, Ген.-Лейт. Вороновым, на свой крайний левый фланг, где у д. Орлово находился кольцевой окоп 202 Горийского полка.
Капитан Кузнецов занял 10 ротой, под командой Шт.-Кап. Круповича, редут, седлавший шоссе из г. Сувалок в м. Бакаларжево, что у креста в полуверсте к востоку от отметки «13» под надписью Орлово.
9 и 12 роты стали за редутом в резерве, а 11 рота, под командой Шт.-Кап. Степанова, заняла окоп на опушке леса влево от редута у дороги, от того же креста, на ф. Волька.
Впереди расположения 11 роты — кочковатое болото.
15 октября идет ожесточенный бой. Немцы ведут наступление на стык 51 дивизии и 2 бригады Финляндских стрелков. Гремит артиллерия с двух сторон; строчат пулеметы; то вспыхивает, то затихает ружейный огонь. Горийцы стойко держатся, отбивая все попытки наступления немцев своим огнем. У них из кольцевого окопа отличный обзор и обстрел. Там же находится артиллерист-наблюдатель от горной батареи. Три орудия этой батареи ведут непрерывный огонь, два орудия, вскоре, портятся, но одно продолжает действовать до конца боя. Работа артиллеристов отчетливая.
Утром 16 октября кризис достиг высшего напряжения. На поддержку Финляндцам была отправлена 9 рота в 190 штыков под командой Подпоручика Долженкова, при двух подпрапорщиках — Фельдфебеле Ковтуне и Подхалюзине.
Бог что застает Подпоручик Долженков у Финляндцев: «Утром 3 6 октября я получил приказание отправиться в расположение стоящих левее нас Финляндских стрелков, для усиления их боевого участка.
Местом расположения Штаба Финляндцев оказалась одна большая сосна в лесу, приблизительно в версте к югу от нашего редута. Начальником участка (там не было определенных частей, а были сводные б-ны из остатков рот) был один довольно старый Полковник, которому я и представился.
Каково было мое удивление, когда я услышал его распоряжение: оставить мою роту в его личном распоряжении, а самому отправиться на участок б-на, где и принять командование над тем, что я там найду, так как там не было офицеров. Пришлось подчиниться.
Проводник привел меня к каким-то отдельным ямам, а не окопам,
вырытым на заднем скате холма. Впереди никакого обзора, ни обстрела, так как все пространство впереди покрыто кустарником. Сзади — болото, которое нужно обходить по тропинке. На месте я нашел человек 50, деморализованных постоянными боями и страшными потерями, финляндских стрелков. Люди были предоставлены самим себе, так как ни офицера, ни даже подпрапорщика с ними не было. Вправо от меня, приблизительно в полуверсте, был окоп; левее, шагах в 400 — на опушке леса еще один, и это все. Из разговора со стрелками узнал, что обстрел и атаки продолжаются чуть ли не неделю. Вся эта обстановка произвела на меня удручающее впечатление. Я обратился к н-ку участка с просьбой прислать мне, хотя бы, одну полуроту моей роты. В ответ получил один взвод в 30-40 гренадер. Тем временем, судя по обстрелу, немецкое наступление шло полным ходом. Говорю, судя по обстрелу, так как сам я ничего не видел, не имея абсолютно никакого обзора. К 2 часам стало ясно, что немцы приблизились, так как огонь артиллерии был переброшен вглубь нашего расположения. Тогда я прибег к решительной мере, бросил лунки и приказал залечь на самом гребне. В результате, при выполнении этого маневра все Финляндцы куда-то скрылись и я остался только со своими гренадерами. Между тем, наступление продолжалось, но, главным образом, на окопы левее и правее; меня же пока не трогали, и в результате, как один, так и другой были захвачены немцами. Точно, как это произошло, не могу сказать, так как, повторяю, все было закрыто кустами. Видел какую-то «кашу» и «драп» отдельных стрелков, большая часть которых, очевидно, попала в плен. Таким образом, я оказался со своим взводом в самом центре прорыва. По мне начался фланговый огонь из занятых немцами окопов. Решил помешать полному окружению и бросился в атаку вперед и вправо, но это предприятие мне стоило еще дороже: потерял убитыми и ранеными еще около 20 гренадер. Здесь, между прочим, был убит пулей прямо в сердце гренадер Гаврила Сидоров (с такой исторической Эриванской фамилией и именем). И остался я с 15-16 гренадерами... осмотрелся и решил отступать и искать свою роту. Послал гренадер через болото, а сам остался искать обхода. Один момент был довольно жуткий: когда я вышел из-за бугорка, мне представилась картина: в 200 шагах от меня, на опушке кустарника ряд немецких касок в цепи. И только я вышел из-за бугорка, как меня заметили и открыли огонь. Удивляюсь, как меня там не прихлопнули. Я благополучно добрался до леса и направился к Штабу Финляндцев, но ни Штаба, ни стрелков не нашел и только за Штабом встретил свои полуроты с подпрапорщиками. Их, как и меня, обошли и они принуждены были отойти. Таким образом, я вышел из леса, потеряв всего 20-25 гренадер. В таком состоянии, имея в роте около 160 штыков я явился Капитану Кузнецову. Еще до моего прихода, когда стало известно о прорыве у Финляндцев, Кап. Кузнецов начал посылать роты для ликвидации прорыва. После моего доклада о положении у Финляндцев, я с ротой немедленно был отправлен Кап. Кузнецовым в лес и принял участие в контр-атаке, идя левее и уступом сзади нашей 12 роты. Там же в лесу, при атаке, я был ранен в ногу и ушел на перевязочный пункт»* (*Подпоручик Долженков).
Капитан Кузнецов, еще до подхода 9 роты с Подпоручиком Долженковым, был информирован о критическом положении дел у Финляндцев адъютантом 8 Финл. стр. полка, который явился лично к Кап. Кузнецову в редут и заявил, что их полка не существует.
Тогда Кап. Кузнецов немедленно сообщает в Штаб Эриванского полка, перешедший к тому времени в д. Пржеброды, всю обстановку и просит его поддержать, а сам, в первую очередь, по своей инициативе, бросает навстречу прорвавшимся немцам 12 роту с Кап. Колчиным, а затем, как мы только что видели, и 9 роту с Подпоручиком Долженковым.
Едва упомянутые роты углубились в лес, как к редуту, бегом, во главе со своим командиром Капит. Пурцеладзе, подошла Его Величества рота. Капитан Кузнецов направляет ее в лес, вслед за первыми двумя ротами. В глубине леса, прорвавшиеся немцы и контр-атакующие Эриванцы столкнулись... После короткого рукопашного боя немцы были смяты и отброшены, причем 9 рота, преследуя немцев, дошла до основных немецких окопов, но потеряв ротного командира раненым, не могла развить этого успеха.
12 и Его Величества роты понесли особенно большие потери. Капитан Колчин был ранен, а Его Величества рота, попав при выходе из леса под пулеметный огонь, потеряла одними убитыми свыше 40 гренадер. Эти громадные красавцы были снесены потом на поляну в лесу и положены в ряд в вырытую братскую могилу. Среди убитых гренадер: ст. ун.-оф. Кошеленко. постоянный ординарец Его Величества в почетных караулах. Вслед за Его Величества ротой к редуту стали подходить одна за другой остальные роты I б-на, а затем на поле боя подоспел II, а затем и IМ б-ны. II б-н в трехротном составе (без 6 роты) под командой Капитана Сабеля, принял влево и занял окопы Финляндцев на опушке леса против дер. Подвульчанка. IV б-н под командой кн. Геловани стал в резерв за редутом, за левым флангом Горийского полка.
В этом бою осью разворачивания полка послужила 11 рота, под командой Шт.-Кап. Степанова, которая, несмотря на губительный огонь артиллерии и повторные атаки немецких гренадер, блестяще отбила все атаки и захватила пленных.
С наступлением темноты бои затих. Положение было восстановлено. Штаб II Кавказ. корпуса, готовившийся покинуть Сувалки, приостановил эвакуацию корпусных тыловых учреждений и сам остался в Сувалках.
На занятой Эриванцами позиции б-ны и роты налаживали связь и готовились к возможной контратаке. Ночь с 16 на 17 проходит тревожно. В лесу разбрелось много одиночных немцев; их вылавливают и отправляют в тыл. Левый фланг Эриванцев висит в воздухе. Соседей слева нет. Разведчики, под командой ст. ун.-оф. Жекулина, не могли отыскать соседей слева. В Штабе полка, по свидетельству полк, адъют. Поручика Снарского, в ночь с 16 на 17 октября происходит следующее: Командир полка, Фл.-Ад. Полковник Мдивани, не желая расходовать своего последнего резерва, отдал приказание IV б-ну, под командой Кап. кн. Геловани, расположиться на линии дер. Жилино уступом сзади за II б-ном и, выслав дозоры, постараться войти в связь с какой-либо частью левее нас.
В это время к телефону был вызван наш Командир. У аппарата был сам Корпусный Командир Ген.-Ад. Мищенко. Ген. Мищенко, получив соответствующие донесения, благодарил Командира полка за доблесть Эриванцев и долго в телефонную трубку кричал: «Ура, доблестным Эриванцам!» По полученным потом верным сведениям, этот разговор по телефону происходил в то время, когда вся громоздкая часть Штаба корпуса была уже эвакуирована. Между тем, наступила ночь, разобраться в обстановке было трудно. Левее II б-на густой лес и в нем все время шла перестрелка между остатками немцев, финляндцев и нашими дозорами и разведчиками. Командир полка Полк. Мдивани, обеспокоенный за свой левый фланг, несколько раз доносил об этом по команде; наконец, получил сообщение, что в его распоряжение двинут 2 Кавказ. стр. полк, и что в лес, левее нашего II б-на, направлен 17 стр. полк. Через некоторое время стало известно, что 17 стр. полк донес в свой Штаб (5 стр. бригады) о прибытии на указанное ему место и о занятии остававшегося промежутка.
Между тем, высланная II и IV б-нами разведка нигде не обнаружила частей 17 стр. полка. Донося об этом в свой Штаб, Фл.-Ад. Полковнику Мдивани удалось связаться и со Штабом XX корпуса, в который входил 17 стр. полк.
Произошел очень крупный разговор. Штаб XX корпуса утверждал, что 17 стр. полк на месте, одновременно заявив, что Мдивани слишком много на себя берет, утверждая противное и может очутиться в неловком положении.
Тогда, возмущенный Полковник Мдивани приказал Поруч. Снарскому с 5-ю ординарцами отправиться разыскать 17 стр. полк. Поручик Снарский, дойдя до фланга II б-на, двинулся по лесу, принимая влево, причем выделил вольноопр. Красильникова с 2 ординарцами в несколько другом направлении. Пройдя не менее 8-9 верст, ни Поруч. Снарский, ни вольноопред. Красильников — 17 стр. полка не обнаружили. Только на рассвете, возвращаясь уже в Штаб полка, в районе расположения резервного IV б-на, Поруч. Снарский встретил 2 Кавк. стр. полк во главе с его Командиром Полковником Томиловым, спешащим на заполнение прорыва, по приказанию Полковника Мдивани. Только около 11 ч. дня Полковник Томилов донес, что связался с только что подошедшим 17 стр. полком.
2 Кавк. стр. полк подошел во-время. Немцы с утра 17 октября открыли сильнейший артиллерийский огонь по участку, занимаемому II б-ном Эриванцев, стоявшим на опушке леса, и по тому участку, к которому подходили Кавказские стрелки. Сильному артиллерийскому огню подвергся и Штаб Эриванского полка, находившийся в д. Пржеброды. Несколько снарядов попало одновременно во двор и в громадный сарай, где стояли ординарческие лошади. Восемь лошадей, в том числе командирская лошадь сгорели живьем, так как из-за обвала соломенной крыши, вспыхнувшей как порох, не было никакой возможности лошадей вывести.
Халупа, в которой помешался Штаб полка, также загорелась. Фл-Ад. Полковник Мдивани, по общему свидетельству офицеров, сохранил невозмутимое спокойствие и покинул дом последним, когда входная дверь была уже объята пламенем. Так как дер. Пржеброды, в какой-нибудь час времени, была вся сожжена и превращена в груды развалин, Штаб полка принужден был во второй половине дня 17 октября перейти в соседнюю дер. Выходне.
Тем временем, бросившиеся в атаку немцы наткнулись на дружный отпор соединенных усилий Эриванцев и доблестного 2 Кавк. стр. полка, причем особенно важную роль в отражении этой атаки сыграла пулеметная команда стрелков под командой Шт.-Кап. Варганова. Так блестяще закончился бой, отмеченный в сводках Верховного Командования, как — «Упорные бои у Бакаларжево».
В бою 16-17 октября полк потерял 4 офицеров и свыше 200 гренадер раненными и убитыми.
За описанный бой последовали, особенно отличившимся офицерам, следующие Георгиевские награды:
Орденом Св. Георгия 4-ой ст.:
Подполковник Александр Кузнецов за то, что, командуя в бою 16 октября 1914 г., под г. Сувалками, батальоном, когда немцы, обстреляв наши пехотные части, находившиеся в окопах, перешли в атаку и вследствие значительного превосходства в силах, стали теснить наши части, образовав в нашем боевом порядке прорыв, под убийственным огнем противника, непосредственно лично распределяя и распоряжаясь частями своего б-на, рядом решительных и энергичных мер не допустил неприятеля воспользоваться прорывом, а затем перешел в штыки, оттеснил немцев от наших окопов и удержался на занятом месте, чем не только предотвратил потерю всей позиции, но и вызвал отступление неприятеля.
(«Русский Инвалид» № 83 от 14 апреля 1915 г.).
Капитан Алексей Колчин, за то, что в бою 16 октября 1914 г. под Сувалками, когда одна из наших пехотных частей оказалась в критическом положении, вследствие того, что противник обошел ее фланг и даже зашел в тыл, будучи со своей ротой выслан на выручку этой части, бегом повел роту и, ворвавшись в лес, атаковал значительно превосходившего в силах противника, обстрелял его, а затем бросился в штыки, причем сам был ранен, но остался в строю. Стремительная штыковая атака приостановила наступление противника, что в значительной степени способствовало занятию имевшегося в боевом участке прорыва, угрожавшего потерею позиции.
(«Русский Инвалид» № 83, от 14 апреля 1915 г.).
Штабс-Капитан Александр Степанов, за то, что в бою 16 октября 1934 г. под Сувалками, когда бывшая под его командой рота, будучи обойдена немцами во фланг и тыл, вследствие оставления соседней частью своих окопов, попала в очень тяжелое положение, являя собой пример высшей храбрости, мужества и редкого хладнокровия, под сильнейшим артиллерийским, пулеметным и ружейным огнем, все время ободрял нижних чинов, которые, поддерживаемые его примером и словами, стойко отбивались в окопах от значительно превосходящего в силах противника и, удержавшись на позиции, дал возможность подходившим
подкреплениям, опираясь на эту позицию, отбить все атаки немцев, стремившихся использовать образовавшийся в боевом порядке прорыв, который угрожал нам потерей всей позиции.
(«Русский Инвалид» № 83, от 14 апреля 1915 г.).
Георгиевским оружием:
Капитану Отару Пурцеладзе, за то, что в бою 16 октября 1914 г. под гор. Сувалками, когда одна из наших частей под натиском превосходных сил противника была вынуждена очистить свои окопы и отойти, бегом повел свою роту на выручку и, стремительно ударив в штыки, выбил противника из только что занятых им окопов.
(«Русский Инвалид» № 134 от 19 июня 1915 г.).
Поручику Михаилу Бигелю, за то, что в бою 16 октября 1914 г. под г. Сувалками, вступив в командование ротой после того, как командир роты, подав команду к удару в штыки на неприятеля, занявшего только что взятый у нас окоп, был ранен и выбыл из строя, лихо ударил в штыки и выбил противника из захваченного им окопа, чем устранил прорыв немцами фронта наших позиции.
(«Русский Инвалид» № 134 от 19 июня 1915 г.).
19 октября ночью полк был сменен второочередными частями и отошел в тыл, после чего двинут на преследование немцев, отступивших по всему фронту 10 армии.
«19 октября в Штаб дивизии был доставлен перебежавший из д. Пецки крестьянин, который сообщил, что немцы уходят, и что около д. Пецки стоит только одна тяжелая батарея в 4 орудия. Сведения эти были немедленно сообщены в Штаб корпуса и туда же отправлен и перебежавший крестьянин. Он подтвердил своим сообщением уже имевшиеся в Штабе армии сведения, что немцы, понеся тяжелую неудачу в Августовских лесах, где выдающуюся роль в их поражении сыграли доблестные Эриванцы и Кавказские стрелки 2 полка, постепенно оттягивают свои силы к границе. Донесения полков также указывали на ослабление огня противника на всем фронте дивизии. В виду такой обстановки, дивизии было приказано рано утром 21 октября перейти на всем фронте в наступление»* (*Генер. Шт. Капитан Булгаков).
21 октября полк прошел свое бывшее поле боя в междуозерном дефиле, где все еще носило ужасные следы недавнего побоища. Это была трогательная и жуткая минута.