ПРЕДИСЛОВИЕ
Приступая к описанию боевой жизни полка в Великую войну, Историческая комиссия встретила на своем пути много препятствий для восстановления эпизодов грандиозной эпопеи в том виде, как она переживалась полком.
Для тою, чтобы уяснить, как было трудно работать в 1938 г. (год начала работ комиссии), нужно оглянуться назад и вспомнить при каких условиях была закончена война. Сделать это необходимо потому, что тогда только станет ясно, каких документов первостепенной важности мы оказались лишенными в своей работе.
После октябрьского переворота, произведенного большевиками в 1917 году, власть перешла в их руки. Этот захват власти большевиками фактически обозначал конец войны. Но какой конец! Весь громадный фронт, с неисчислимым по своей ценности имуществом, был брошен на произвол судьбы. Солдатская масса, окончательно распропагандированная и вышедшая из повиновения, ушла по домам: кто получать обещанные наделы земли, а кто просто «грабить награбленное».
Не вдаваясь в описание этих деталей, которые имеют общегосударственное значение и потому, рано или поздно, получат исчерпывающее объяснение, мы будем фиксировать лишь небольшие участки Всероссийской трагедии в том виде, в каком они затронули полковой организм.
По заключении Брест-Литовского мира все, что оставалось от полка того периода, было направлено в гор. Тулу, для расформирования и сдачи архивов. Эти архивы заключали в себе все журналы боевых действий, реляции, приказы, все списки наличного состава и пр. и пр. Все это — пока, а может быть и навсегда — потеряно. Полк официально перестал существовать. Офицеры полка потянулись, как будет указано ниже, поближе к своей бывшей стоянке — в Манглис, а главным образом, в Тифлис, ибо здесь оставались у каждого свои связующие нити. Перед офицерством вставал серьезный вопрос: нужно было искать себе заработка, начинать совершенно иную жизнь в борьбе за насущный кусок хлеба, ибо никаких средств для существования ни у кого не было. Все офицеры, в том числе и тяжело раненые, причисленные к категориям Александровского комитета — все, решительно все, были брошены новым правительством на произвол судьбы. Мало того, по всей России пронеслась волна кровавого террора, острие которого было направлено, в первую очередь, именно против офицерства, — как тогда выражались, против «прислужников старого режима» и против «золотопогонников».
Подавляющее большинство Эриванцев в 1918 году сосредоточилось в Тифлисе. В Тифлисе не было кровавых гонений и эксцессов, так как Грузия отделилась от России, объявив свою независимость в мае 1918 г. и, в своем новом государственном образовании, всячески старалась поддерживать, хотя и революционный, но все же порядок. Создание новой власти в Грузии затронуло интересы полка. Конфисковано было все золото и серебро полка, находившееся на хранении в Тифлисском отделении Государственного Банка. Большой ценности полковое и офицерское имущество, хранившееся в Полковом собрании, оставшись без охраны, подверглось систематическому расхищению. Погибли все полковые реликвии. Положение было таково, что каждый принужден был думать о своем личном устройстве; о ПОЛКЕ, об его истории, о только что отгремевших боях некогда было думать.
В пределах Грузии создавалась своя грузинская армия, в пределах Армении — своя национальная армянская армия. В полку были офицеры и той и другой национальности. И те и другие естественно потянулись к своим очагам, стараясь занять место в знакомом им военном деле.
Совсем иным оказалось положение русских офицеров; с каждым днем положение их становилось трагичнее. Устроиться в Грузии не было никакой возможности; так или иначе предстояло покинуть насиженные места. Но куда и как? Закавказье, во второй половине 18 года, было почти изолировано от остальной России. Многие офицеры и вообще русские люди, пробираясь в Россию, подвергались всевозможным насилиям, грабежам и убийствам, со стороны многочисленных, как грибы расплодившихся, всевозможных банд, революционных комитетов и просто революционной черни. Русским офицерам открывалась только одна возможность: поступать в Красную армию, формировавшуюся в России. Но, в виду царивших там порядков и явно антинациональных и антигосударственных тенденций ее руководителей, охотников поступать в эту армию среди нас, Эриванцев, не оказалось. К счастью, вскоре открылась другая возможность — пойти бороться с большевизмом в Добровольческой армии Юга России. Возможность эта открылась со взятием Новороссийска.
Таким образом, офицерский состав Эриванского полка распался на три основных свои части по национальному признаку. Большинство, почти все русские офицеры полка в конце 1918 и начале 1919 годов покинули Грузию и, влившись в Добровольческую армию, вели вооруженную борьбу. Вновь создавались славные страницы боевой летописи... но в пылу борьбы, в пылу пожара гражданской войны, опять-таки никто не помышлял о сборе каких-то документов, к тому же Эриванцы сражались в Д. А., за тысячу верст от Тулы, на отдаленном Царицынском фронте.
Каждый думал: вот, кончится война, тогда во всем разберемся. Восстановление Эриванского полка рисовалось нам, участникам Белой армии, не за горами, так как из роты, сформированной в июле месяце 1919 года, в октябре того же года Эриванцами был развернут свой батальон. Но судьба готовила иное решение.
Неудача белых армий повлекла за собой эвакуацию ее остатков по всем странам мира. Эта громадная волна вынесла на чужие берега и оставшихся в живых, после всех перипетий Великой и Гражданской войн, Эриванцев. И вот, только заграницей, получив передышку, оставшиеся стали разбираться в прошлом, чтобы уяснить себе будущее. Разбираясь в этом прошлом, каждый почувствовал к нему особенное тяготение, ибо черпал в нем силы к дальнейшему перенесению всевозможных лишений, находя утешение и поддержку в минуты упадка духа и душевных сомнений... Ощутилась надобность восстановить, насколько это удастся, главным образом по памяти, годы героической борьбы.
Нашлись среди нас фанатики этого дела. Началась трудная кропотливая работа, в сравнении с которой мозаика имеет отдаленное сходство. Пятнадцать долгих лет шла переписка; письма пересекали Европейский материк из края в край в поисках малейшей детали, могущей помочь восстановить наше прошлое, ибо во всех нас жила и живет вера, что в нашем прошлом, а также и в приобретенном нами опыте, есть те крупицы мудрости, которые не приобретаются в книгах, и которые, по завету Гоголя, нельзя скрывать в себе.
Наше пребывание в эмиграции затянулось. Многие наши друзья и братья уже ушли от нас в иной мир, не дождавшись ВОСКРЕСЕНИЯ... И перед нами встал вопрос о необходимости закончить нашу работу для будущих поколений, придав ей удобочитаемый и усвояемый облик.
Предположено было эту работу закончить к 1942 году, году трехсотлетнего юбилея нашего славного полка, но удалось это выполнить лишь в конце 1949 года.
Все осколки нашего славного прошлого, любовно собраны и склеены настолько, что, несмотря на многие изъяны, общая картина всех событий все же оживает в своих подлинных тонах и духе.
Все заключения и выводы, которыми сопровождены те или иные события, являются произведением, не одного кого-либо из членов комиссии, но ВСЕГО ПОЛКА в единогласном одобрении; ибо только лишь в таком виде наш голос, видевших все своими глазами, все перечувствовавших лично, сможет звучать авторитетно для будущих поколений русских воинов.
Полковая Историческая Комиссия.
ИСТОЧНИКАМИ ДЛЯ НАСТОЯЩЕГО ТРУДА ПОСЛУЖИЛИ :
Письменные свидетельства: — б. Командующего 10 армией, Ген. от Инф. Флуга, — б. Н-ка Штаба II Кавказского арм. корпуса, Ген. Шт. Ген.-М. Федорова, — б. Ст. ад. штаба Кавказской Гренадерской див., Ген. Шт. Капитана К. Г. Булгакова, — б. Командира Лейб-Эриванского полка, Ген. Шт. Полковника Е. Е. Вышинского и нижеследующих офицеров полка: — Полковника Н. А. Шаншиева, — Полковника К. Н. Тарасенкова, — Подполковника А. Н. Купцова, — Капитана А. Г. Кузнецова; Штабс-Капитанов: — В. В. Шидельского, — В. И. Гранитова, — А. П. Степанова, — Штабс-Ротмистра С. С. Бутурлина; Поручиков: — Р. А. Гвелесиани, — А. Г. Гогоберидзе и подпоручиков: А. И. Снарского, — Г. В. Яхонтова, — В. Р. Зуева, — К. С. Попова, — Е. Ф. Долженкова; Корнета гр. С. А. Чернышева-Безобразова; Прапорщиков: — Б. Д. Хана Сагнахского, — Е. А. Долгополова и военного чиновника Ф. Лазебного.
Приказы по армии, корпусу, дивизии и полку; телеграммы Высочайших Особ; послужные списки г. г. офицеров, официальные реляции о наградах «Русского Инвалида», официальные реляции о действиях полка. Книга советского автора Г. К. Королькова — «Лодзинское сражение» (Гос. воен. изд. Москва 1934 г.) и «Русская Летопись». А из иностранных источников: выписки из Рейхсархива и полковых дневников различных полков Германской армии, сражавшихся против Лейб-Эриванцев на разных участках фронта*).
*) Все чины приводимых авторов относятся ко времени начала военных действий или к моменту их прибытия в полк.